Этот рассказ моя мама Анна Смирнова написала давно, много лет назад. И, почему-то, никому не показала. Недавно я перебирала семейный архив и наткнулась на несколько пожелтевших листочков из тетради, исписанных маминым почерком. Прочитала. К бабушкиным и маминым слезинкам прибавилось и несколько моих. Я знала своих бабушку и дедушку просто как любимых бабушку и дедушку. А ведь они тоже были молодыми, их отношения были сложнее, чем, как мне казалось, должны были быть. Страсть, ревность, любовь и… может даже измена… Моя мама описала крошечный эпизод из своего детства, который врезался в память и стал черточкой ее личности. Моя мама рассказала, как ее мама плакала, когда нужно было смеяться и любить всех вокруг.
Юлия Мельничук
Жемчужные запонки и мамины слезы
Фильм «Карнавальная ночь» вошел в наш город как яркая музыкальная радуга. Искрящаяся музыка кинофильма звучала везде и всюду. В одном радиорепродукторе истекали пленительные «пять минут», в другом очаровательным голосом главной героини фильма Людмилы Гурченко гарантировали, что «хорошее настроение не покинет больше нас».
Вокруг только и говорили, что о Людмиле Гурченко. Обсуждалась ее претонкая талия, длиннющие ресницы и, конечно же, песни, песни, песни. Город жил впечатлениями о фильме. Его смотрели в кинотеатрах по нескольку раз и всегда выходили опьяненные радостным чувством сопричастности к яркому и талантливому чуду.
Мы с девчонками, отстояв два часа в очереди за билетами, хохотали вместе со всем залом над бюрократом Огурцовым, пьяненьким лектором, рассуждающем о жизни на Марсе, и любили, любили, любили Гурченко. Брат посмотрел фильм с друзьями, и мы часто обращались друг к другу: «А помнишь?» И вновь в глазах плясали смешинки. Мы плотно насели на папу – немедленно иди и смотри! Мама была целый месяц в командировке, и мы думали, что папа без нее не пойдет. Но, к нашему удивлению, папа очень охотно согласился, и стал собираться в кино с большим удовольствием. Я с гордостью и некоторой иронией смотрела, как он облачается в выходной костюм и вдевает в манжеты новые запонки… «Вот как надо готовиться к встрече с талантом»! – восхищалась я. Но для кого он так старается? Неужели папа думает, что Гурченко заметит в темноте зала его прекрасные жемчужные запонки? Я ехидничала про себя, но поощрительно улыбалась папе.
Сама же мечтала о том, как мама приедет из Киева, и я поведу ее в кино. Все смешные эпизоды фильма я знаю наизусть, поэтому буду смотреть не на экран, а на маму. Она будет улыбаться, а еще тихонько и благодарно погладит мою руку. И вот, наконец, мама приехала.
Едва дождавшись конца уроков, я, как на пожар, помчалась домой, к маме. Она, к моей великой досаде, была грустна и молчалива. Это огорчало и тревожило, но я знала: как только начнется картина – все мысли сметет солнечный ураган симфонического оркестра и начнется праздник, опьянение, счастье!
И вот, в кинозале погас свет… И вновь я с героями фильма, выдумщиками и мечтателями, сидела в жюри, бегала по кабинетам, убеждала непробиваемого товарища Огурцова… Думаю, каждый зритель был, как и я, полностью поглощен происходящим. Я забыла о своем намерении смотреть на маму в смешных сценах фильма и вспомнила лишь в тот момент, когда главный герой выпрашивает поцелуй у усатого работника клуба. Глянула на маму, и улыбка приклеилась к моему лицу. Лицо мамы было оцепенелым, и две слезинки скатывались по щеке. В темноте зала они сверкнули мимолетными каратами и затерялись в воротнике чернобурки. Втянув голову в плечи, я съежилась и застыла. Мне страстно захотелось превратиться в пылинку и упасть на пол, чтобы никто не увидел моей растерянности и горя. Я не понимала, как можно плакать на «Карнавальной ночи» среди веселья, счастья и розыгрышей?!!!
Краски и звуки исчезли, тоскливо и безнадежно стучало сердце: ма-ма пла-чет, ма-ма пла-чет. Не хотелось смотреть на экран, поневоле попадать под ослепительный талант Гурченко, еще вчера пронзавший меня сладостным клинком. Жизнь показалась пустой и никчемной. И совсем страшно было смотреть влево от себя, где сидела мама и тихонько плакала от непонятной мне взрослой боли. И – вдруг мелькнули перед глазами папино счастливое лицо и его жемчужные запонки, которые надевались в кино вовсе не для мамы…
Анна Смирнова.
